Литературная страница «ЯЗ»: рассказ «Наваждение», стих про врага, про осень, взлеты и падения…
Предлагаем вашему вниманию очередную Литературную страницу «ЯЗ».
Предыдущую см. здесь.
«Наваждение»
Мансур подкатил свое инвалидное кресло ближе к окну и, опираясь на костыли, с трудом встал. Прислонился лбом к холодному запотевшему стеклу и стал вглядываться в темноту, укрывшую зимние сельские улицы. Невдалеке от их дома горел одинокий фонарь. Медленно шел снег, и казалось, что снежинки падали только на освещенный круг под столбом. Позабыв боль, он некоторое время зачарованно глядел на тихое таинство природы.
Любил он все красивое. Бывало, по молодости, позабыв обо всем, не отрывая глаз, мог смотреть на осенний лес или на яблоневый цвет, лежать на ромашковом поле и наблюдать за облаками. «Фантазер», – говорили о нем. Молодой и озорной, он был и сам красив, и скорее, душевным устроем, в мать пошел. Его молодое сердце жаждало любви, признавался он в чувствах то одной, то другой, кружил головы приезжим гостить в село девчонкам. Но то была лишь игра.
Еще по теме: «Золотая рыбка» Инсура Мусаннифа
Женился Мансур на простой и доброй девушке из соседнего села Фагиле. Чем она его тогда приворожила, да и приворожила ли, он тогда не понимал. Наверное, на то была воля небес. Это он сейчас точно знает – Фагиля была самая что ни на есть его половинка, его судьба. И как никто понимает, насколько виноват перед ней – человек, предавший ее любовь.
…Это был период расцвета колхозов. Работы в те годы было хоть отбавляй. Мансур летом трудился за штурвалом комбайна, зимой работал на ферме. В год смерти матери его назначили заведующим фермой. Поначалу молодому мужчине было непривычно командовать над хмурыми и вечно подвыпившими скотниками и говорливыми, языкастыми доярками.
По вечерам, за ужином, рассказывая о трудовых буднях, он чертыхался и злился на этих теток, часто поднимавших его указания на смех. Фагиля, сидевшая дома со вторым сыном, улыбалась и успокаивала, говорила, что это они любя его, как сына. Доярки почти все были лет на десять-пятнадцать старше его. Кроме одной… Аниса была совсем из другого замеса и хороша собой. Не шла, а плыла, лукаво улыбалась, приподнимая брови и качая головой. Хотя коровы Анисы в колхозном стаде были хуже ухожены, женщина всегда находила тому оправдание. Довольно скоро стройная чернобровая вдова из соседней улицы полностью завоевала мысли Мансура.
Это было настоящее наваждение. Плутовка взглядом, взмахом ресниц, сочными губами будто дразнила своего начальника и сама толкала его в свои объятия. Почему его тогда никто не остановил? Почему близкие или друзья не дали подзатыльник? Может даже что-то и говорили, но Мансур был будто пьян. Пьян от бессонных ночей, от невиданных доселе ласк и слов. Он нырнул в этот бессовестный омут с головой и… пропал. Хотя нет, он чувствовал тогда себя важным и гордым. Его тогда все устраивало. Теперь-то Мансур понимает, что не променял бы и минуту молчания с Фагилей на целую ночь с Анисой. Он тогда жил, работал и не обращал внимания на сплетни односельчан, и казалось, что так будет вечно…
Фагиле, конечно, досужливые подруги все доносили. Поначалу не верила, потом сникла… Как ни удивительно, мужа она не стыдила, истерик не закатывала, и, видя, что он не собирается уходить из семьи, смирилась с судьбой ради сыновей. Отцовский авторитет перед мальчиками жена не уронила ни на грамм.
Но вскоре, когда Мансур дом добротный поднял, Аниса больше не захотела делить любовника с его женой и решила действовать кардинально. Узнав, что Аниса беременна, ангельскому терпению супруги пришел конец – Фагиля молча собрала вещи, забрала детей и переехала к матери. Сыновья в тот год оканчивали школу: старший десятый, младший – восьмой класс. Мансур впервые буквально очнулся ото сна. За эти семь лет мальчики успели подрасти и уже многое понимали. Ему тогда, может, впервые стало стыдно…
А было ли счастье с Анисой? Мансуру, привыкшему к покладистой и мягкой Фагиле, пришлось перестраиваться к переменчивому характеру новой жены. Да, Мансур был на седьмом небе, когда родилась дочь. Но вскоре пелена начала спадать с его глаз. Оказалось, что и хозяйка из Анисы никудышная. Дом перестал сиять чистотой, огород пришел в запустение, в сарае скотины становилось все меньше и меньше. Дома часто его ждал холодный ужин, а то и вовсе ничего. Чтобы заглушить боль в сердце, Мансур часто стал прикладываться к бутылке и в один из зимних вечеров уснул пьяным в обозе и отморозил ноги.
К мужу-инвалиду Аниса быстро потеряла интерес. Утеху она нашла быстро – ловеласы никогда не переведутся. Дочь, не видевшая материнской ласки и тепла, росла озлобленной и часто отрывалась на беспомощном отце. Она его стыдилась.Сегодня дочери исполнилось пятнадцать. Мансур скорее рад, что отмечают праздник не дома. Дочь вместе с друзьями в сельском клубе, а Аниса ушла еще затемно и неизвестно, во сколько придет. Хотя это уже ничуть не тревожит. Мысли Мансура заняты другим – завтра ему нужно в районную больницу на прием к врачу. Он глубоко вздохнул, снова вернулся в кресло и подкатил к столу. Как часто случалось в последние годы, еще не старый, но уже совершенно седой мужчина достал из личного тайника свой мобильник и набрал в нем один единственный номер без имени.
– Здравствуй, Фагиля, – еле проглатывая подкативший к горлу ком, произнес он. – Мне бы завтра в больницу. Поговори с сыновьями, пусть подъедут…
Гульчачак Тимершина.
Рисунок автора.
См. также: Литературная страница. Январь-2018
Стихи
Ольга ЖАРКОВА
***
Во дни скорбей, во дни скитаний,
Колени преклонив к Твоей земле,
К твоим, Господь, небесным далям,
Уста мои в молитвенном псалме.
И в час унынья, сердца брани –
Когда друзья отвергнут и уйдут,
К Тебе, Господь, собрав остатки воли,
Уста мои молитву вознесут.
И Ты услышишь грешницы стенанья,
Утрешь слезу – грехов постылых дар.
И дашь мне крест с собою в покаянье,
И отведешь клеветника удар.
Тогда возьму святыню со смирением,
Отвергну мира гнусные интриги,
Приняв Твое, Господь, благословенье,
Обую во спасенье вериги.
Руслан ВАЛИТОВ
Мой враг
Мой враг просыпается раньше меня,
Ложится чуточку позже.
Не скрыться, не спрятаться, день ото дня
Бой с тенью веду, ну а может,
Иллюзии строю я сам для себя,
Заведомо зная финал,
К привычному финишу позже придя,
Скажу: «Вот опять угадал».
Мой враг ускользает, невидим в тени,
Он в мысль проникает, от него не уйти.
В безмолвном посыле поддержки прошу
Того, кто несет над глазами звезду.
Умелый ассасин таится в сознании,
Непобедим от начала времен.
Правда откроется лишь на заклании.
И милость Его может быть обретем.
Ильдар ШАРИПОВ
***
Когда в душном мае осень на душе –
Это хорошо. И даже очень.
Интенции коль летом в неглиже –
Это плохо так, что нету мочи.
Когда совсем не хочет думать голова –
То есть антивселенский мерзкий саботаж.
Коли сквозь тернии вникаешь ты в слова –
Те смыслов мириады бери смелей на абордаж.
Сквозь мышь живет ее Мышиный вид.
Сквозь пса – великая идея Псины.
А в человеке (только без обид!)
Потенции: от Бога – до скотины.
***
Уехать подальше от шума машин,
Доехать, устроиться, открыть Гумилева,
Далече, касаясь Евразийства вершин,
Прочувствовать радость душевную снова.
Еще по теме: Запоздавшее счастье (рассказ)
Ширин ЕФРЕМОВА
Бывали взлеты и падения
Бывали взлеты и падения,
И сладчайшие мгновения.
Жизнь моя, ты не приснилась мне
Белом голубем в вычурном окне.
Я рекорды добывала потом.
Собирала по крупицам. Оптом
Раздавала. Становилось пусто.
Было больно, а не просто грустно.
На утесе диком я б сидела.
Будто струны думы теребила.
Обрести где мне опору в мире?
В мыслях, людях, в деле или вере?
Георгий ПРОКОПОВИЧ
***
Вот и осень, закончилось лето,
Остывает в реках вода.
Журавлиная песня пропета,
А без птиц в небесах – пустота.
Осень краски свои разбросала,
На цветы она щедра.
В золотые покрывала
В миг одела все с утра.
Свод небесный был прозрачным,
Солнце радовало днем.
Стал он хмурым, даже мрачным,
Часто балует дождем.
Тучи пусть с утра гуляют,
Лужа льдинкою блеснет.
Все пройдет, она растает,
И тепло опять придет.
Нити тонкой паутинки
Под лучами заблестят.
Лета бабьего картинки
Вновь порадуют наш взгляд.