Эти воспоминания учителя, поэта Мунавира Фазлыева, написанные красными чернилами, долгие годы хранились в моем личном архиве.

  И вот недавно, перебирая старые бумаги, снова достал их из папки. Эти события стали уже историей. Нет в живых ни автора воспоминаний, ни нашего земляка Гайнана Амири...
  Наверное, это был последний приезд поэта в родные края. А память живет. Не зря ведь говорят, человек жив, пока о нем помнят. Нынче страна отметила 70-летие Победы в Великой Отечественной войне. Гайнан Амири воевал с 1942 года в составе 124-й отдельной стрелковой бригады, которая была сформирована в Башкирской АССР. Гвардии старший лейтенант, связист, участник Сталинградской и Курской битв, форсирования Днепра. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны I и II степеней, медалями. Большой вклад внес в развитие района после войны, занимая ответственные посты в столице республики, часто бывал на родной земле, продолжал писать очерки о тружениках полей, ферм. Старшее поколение еще помнит встречи с ним… А что он хотел сказать молодым, можно найти в его произведениях, стихах…

Инсур ШАНГАРЕЕВ.

Пятнадцать лет спустя
 

  28 марта 1981 года в зале заседаний Янаульского райкома КПСС состоялось совещание учителей-коммунистов. С докладом «Об авангардистской роли учителей-коммунистов в свете решений ХХVI съезда КПСС» выступила секретарь райкома по идеологии (с 1970 по 1989 год – от ред.) Р.С. Кильметова. Она отметила, что в районе 800 учителей, из них 160 – коммунисты, 260 – комсомольцы.
  Здесь же состоялась встреча с нашим земляком – уважаемым писателем Гайнаном Амири. В своем выступлении он сказал, что «за все – за то, что получил образование, за то, что защищал Родину в годы Великой Отечественной войны и вернулся живым – обязан учителям». «Учился я, - продолжил он, – в Новоартаульской и Айбулякской школах. Спасибо учителям, преподававшим мне русский язык, которых уже нет в живых. Будущее нашего общества зависит от вас, от того, как вы подготовите молодое поколение».
  – Передо мной уже не стоят большие планы на предстоящее десятилетие, - говорил Г. Амири. – Мне нужно подвести итог проделанной работе. Наши земляки Нил и Илдар Юзеевы, Адип Маликов, Сажида Сулейманова, Риза Ишморат уехали в Казань и стали татарскими писателями, а мне пришлось труднее. Мои книги более или менее известны в Бурзянском районе, чем в нашем, родном Янаульском.
  Это и понятно, так как книги поэта печатались на башкирском языке. Вот некоторые песни, сложенные на слова Г. Амири, которые пользовались большой популярностью: «Әтиләр юлыннан» (муз. Р. Салманова), «Гармун тавышы» (муз. Х. Ахметова), «Яшәсен тынычлык» (муз. Х. Ахметова), «Комсомол җыры» (муз. Х. Ахметова), «Медсестра Гөлсинә» (муз. Р. Муртазина), «Чалгычы егет» (муз. М. Валеева), «Түгелмәсен аналарның күз яше» (муз. Р. Муртазина), «Уралга җыр» (муз. Х. Ахметова).
  Строки из песни «Түгелмәсен аналарның күз яше» отличаются глубиной содержания:
  Һәрбер ана гомер бүләк итә
  Баласына озак яшәргә.
  Һәм баласын яуга озатканда
  Бер үк төрле елый аналар (әсәләр).
  Район не забывает своего знаменитого земляка, воина, замечательного писателя.
 

М. ФАЗЛЫЕВ. 25.09.1996 г.

Нэнэй

  На долю наших землячек, родившихся на стыке двух веков – XIX и XX – выпало столько, что мало никому не покажется. Первая мировая, Гражданская война, голод, раскулачивание и, наконец, Великая Отечественная война. И, как результат, в начале пятидесятых в наших деревнях встречались одинокие пожилые женщины, оставшиеся без родных и родового гнезда, чьи близкие затерялись в гуще исторических событий, но в списках героев не значились.
Одной из таких была наша бабушка, которая несколько лет жила у нас. Она приходилось двоюродной сестрой моей матери, лет ей было за пятьдесят, но тогда она мне казалась такой пожилой. Помню ее изрезанные глубокими морщинами руки, пахнущие хозяйственным мылом. Мы с братом ее очень любили, ласково называли «нэнэй», наверное, не зря – детское сердце не обманешь. У нее был единственный сын, который жил в далеком Ашхабаде, – ее гордость и надежда. Характер у нэнэй не был «золотым», жизнь в чужом доме, пусть у родных, видимо, оказалась несладкой, больно била по самолюбию. Запомнился случай: сварили суп из гусятины, и он оказался почему-то несъедобным, было решено его вылить. А она: «Мне уже пора умирать, я поем». Мы с братом с воплем в нее вцепились: «Нэнэй, не ешь!». Часто говорила, что она у нас ненадолго, что сын обязательно за ней приедет.
И вот начала она готовиться к отъезду. Думаю, сын письмо написал о том, что едет за ней, другой связи тогда не было. Нэнэй нельзя было узнать, на нее сильно повлияло предстоящее расставание. Исчезли ее «колючки», сделалась такая мягкая, в то же время грустная. Сложила вещички в маленький сундучок. На самом верху – увеличенный портрет сына в рамке. На самом дне гостинец – сушеные ягоды малины. Мы с братом все выпрашивали у нее это нехитрое лакомство. Она бережно отложит лежавший сверху портрет, достанет узелок с ягодами, одарит нас горсточкой. Мне до сих пор стыдно за тот свой поступок, а она вот не могла отказать, видимо, дороги мы ей были, и болела душа перед разлукой.
  Уехала нэнэй в дальние страны. Спустя время приехал в деревню ее сын. Рассказал, что болеет наша любимая, скучает очень. Мы всей семьей собирали для нее молодые сосновые почки в лесу, как раз был май – пора, когда они целебны. Сын, видать, время для отпуска выбрал, чтобы матери лекарство привести, верил, что родные сосны ее спасут. От детских ушей не скрылись его рассказы о том, как мать сильно переживает, что похоронят ее в чужом краю.
  Спит наша нэнэй вечным сном где-то в Каракумах. Пусть северный ветер принесет ей запах татурадинских сосен и прошепчет мои сердечное «помню» и запоздалое «прости»... Да не будет бесприютно ей там, в чужой земле, к которой она так и не смогла привыкнуть при жизни.
…Звали нашу нэнэй очень редким именем – Хамсафа.
 

Ширин ЕФРЕМОВА.

Подснежники для мамы

Мне мамочка на ночь читала,
Сказку о храбром цветке.
Что, пробивая снежную корку,
Лепестками тянется к Весне.
Со сладкой мечтою об этом цветке
Я долго уснуть не могла.
И встала пораньше к заре
Пока мамочка сладко спала...

Оделась я быстро: достала сапожки.
Куртку тоже застегнула сама.
Шарфик и шапку, как вышло надела,
Ключ повернула, и была такова.
Вышла во двор, пошла по тропинке
Дорогу до леса я знала всегда!
Сугробы по плечи меня не пугали,
И даже тонкая корочка льда.

Шла так долго! И очень устала!
Цветы для мамы я уж не найду…
Расстроилась сильно.
Слеза подступила
Села в сугроб и тихонько реву…
С рыжими космами,
что летят по ветру
Вижу пред собою я саму Весну!
– Что ты разревелась? - смеется она.
– Для мамы цветочки я не нашла…

– Горькие слезы растопят снега, –
Хлопнув в ладоши, воркует она.
Я, всхлипнув, взглянула –
действительно, да!
Сугробов нет, отступила зима!
В веснушках лицо,
И зеленые глазки.
Она помогла мне букетик собрать.
Для мамы любимой
цветочки набрать.

– Проводишь до дома?
– спросила с надеждой. –
Я заплутала от всей этой песни.
– От песни?
– с улыбкой спросила Весна.
– От песни, что пела тебе я всегда.
– Ну, ну, провожу. А ты мне пой,
Мы с песней быстрее дойдем домой.

Я пела ей песню о белых цветах,
О весенней капели и радостных снах.
Весна все смеялась, шутила она.
Наконец-то до дома дошли не спеша.
– Ну вот, до свидания. А мне уж пора.
– Ты в гости придешь еще?
– Обязательно, да!
А сейчас работы вон сколько –
Полно! Пойду я работать. Увидимся!
– Все?

Не успела спросить, как исчезла она.
Казалось,
простилась я с ней навсегда.
Но часто я утром в весеннюю пору
Слышу ту песню, что пела с Весною.

А. ГОЛОВЕЗНИКОВА, юнкор.

Ностальгия

Ностальгия в сердце постучалась...
Мысли вдаль уносит памяти полет –
В прошлое, где молодость осталась,
Где весь мир,  казалось, был у твоих ног.

Ностальгия – возраста примета,
Волна нахлынувших воспоминаний.
Куда, скажите, все умчалось это,
Стирая прелесть былых переживаний?

Где тот мальчишка робкий,
чернобровый,
Что зажег огонь любви в твоей груди?
С букетом из ромашек у старого забора,
Ждал вечерами, не смея в дом войти.

Где вы, мои веселые подружки?
Ваш смех я слышу сквозь
прошедшие года.
Там, среди цветов, на лесной опушке
Звонким эхом он остался навсегда.

Зовет меня наш старый добрый клуб,
Мелодией баяна завлекая.
...Заросло деревьями все теперь вокруг.
И молодежь на смену нам
пришла другая.

На берегу реки ищу следы друзей,
Что в жаркий полдень
купаться собирались.
Девчонок милых и лихих парней...
Много утекло воды с тех пор,
как расстались.

Но память сохранила юности родник,
Где души моей я жажду утоляю.
Молодость моя – ты прекрасный миг.
Не уходи, постой, тебя я умоляю!

Файруза ГИМАЕВА.